Как сделать карьеру пианисту
Обновлено: 05.07.2024
Оно полезно, но необязательно. Обучение в музыкальной школе или специализированном вузе не гарантирует, что вы станете популярным исполнителем. Гораздо важнее любовь к музыке, желание постоянно развиваться и расширять свой творческий кругозор. Также не забывайте о поиске единомышленников, которые в будущем могут стать участниками вашей группы. Заниматься творчеством вместе гораздо веселее и проще.
Из техники на первое время будет достаточно быстрого компьютера и хороших наушников. А ещё, конечно же, понадобится вдохновение!
Мы с Машей Крымцовой — моей коллегой по группе AIST — занялись музыкой из любительского интереса, без соответствующего образования. Активно участвовали в разных проектах и группах, развивались самостоятельно и многому учились у людей, с которыми доводилось играть.
Так, Маша оттачивала своё умение придумывать и исполнять вокальные партии, а мне выдался шанс внимательно вникнуть во взаимодействие инструментов при живом исполнении музыки. На этом мы не останавливаемся и продолжаем учиться с помощью разных форумов и мастер-классов.
А что если участники группы живут в разных городах?
Ничего страшного! В 2019 году, чтобы вместе заниматься музыкой, не обязательно находиться в одном городе или даже стране. Общаться можно через мессенджеры, а тексты песен, демо-записи и графики концертов заливать в облачное хранилище, где с ними могут работать все участники группы. Например, в Microsoft OneDrive.
AIST многим обязан возможностям современных ноутбуков: Маша пишет на компьютере все аранжировки и пользуется клавиатурой как музыкальным инструментом. Сейчас мы активно подключаем к написанию материалов ещё и аналоговые синтезаторы, обладающие уникальным живым характером звучания.
Часто ли нужно репетировать?
Всё зависит от ситуации. Когда близится концерт или тур, стоит напрячься и репетировать по несколько часов в день. Если же впереди нет грандиозных мероприятий и вы только придумываете материал для следующего релиза, то не стоит работать в таком режиме. Достаточно будет двух-трёх раз в неделю. Если репетировать с группой чаще, появится усталость, которая со временем может привести к выгоранию.
Но репетиции вместе с коллективом — ещё не всё. Важно также регулярно практиковаться самостоятельно, уметь без посторонней помощи настраивать инструмент и держать ровный ритм.
Настроить гитару или бас на слух могут не все. Поэтому лучше установить на смартфон специальное приложение-тюнер. Оно значительно упростит процесс. Та же история и с поддержанием правильного ритма. Вы можете считать доли в тактах про себя или вслух, но риск слишком ускориться или замедлиться всё равно есть. Лучше скачайте на смартфон метроном: он поможет держать нужный темп и не сбиваться.
Мы можем репетировать и записываться от одного до шести часов в день. Бывает, что и всё остальное время дня уделяем разным организационным моментам, связанным с проектом. Сейчас, например, готовимся к концерту и целимся на европейские шоукейсы.
У меня есть идея. Как превратить её в песню?
Для начала запишите мысль: включите диктофон на телефоне, напойте мелодию или проговорите удачную строчку текста. Лучше это не откладывать, потому что идея может забыться. А уже после, когда доберётесь до компьютера, запишете первый набросок трека в одну из музыкальных программ и покажете его остальным участникам группы.
Если в процессе написания песни возникнут вопросы или понадобится помощь, вы всегда можете спросить совета у более опытных музыкантов в соцсетях или на форуме.
Мы активно используем программу Ableton Live, так как она делает исполнение электронной музыки вживую ещё интереснее, здорово работает в связке с электронными инструментами и подходит для Windows.
Наверное, мне понадобится мощная и дорогая техника?
Действительно, без хорошего компьютера не обойтись. Чем мощнее будет железо, тем лучше оно справится с записью и сведением музыки.
Но производительные железки — это ещё не всё. Не стоит забывать о портативности. Скорее всего, вам придётся брать свою рабочую машину на концерты или в тур. С десктопным компьютером это будет сделать сложно. Поэтому лучший вариант для музыканта — производительный ноутбук. Можно купить модель с сенсорным экраном: будет гораздо проще работать во время поездок, на концертах и в других ситуациях, когда мышкой или тачпадом пользоваться неудобно.
Занятия музыкой в AIST мы стараемся делать мобильными и эргономичными: легко можем взять небольшие клавиши и репетировать по дороге в парк. А там уже поработать за ноутбуками над записями и аранжировками.
Здорово, что развитие технологий ощутимо и для музыкантов: например, на сенсорной панели ASUS ZenBook Pro Duo можно разместить те же клавиши или барабаны и сразу послушать, как будет звучать мелодия.
А ещё куча денег, чтобы снять крутую студию?
Чтобы создать хит, необязательно арендовать профессиональную студию — это дорого и неудобно. Вы будете ограничены по времени: вместо четырёх дублей записи вокала или инструментов вам придётся делать два или даже один. Такая спешка может негативно сказаться на финальном качестве песни.
Поэтому лучшим выбором для начинающего музыканта будет домашняя студия. Для записи вокала достаточно полупрофессионального USB-микрофона. А партии инструментов при желании можно сделать на компьютере в специальной программе.
Сейчас в моде живое и неприлизанное звучание. Поэтому доводить постобработками вашу песню до звукового совершенства нет особого смысла.
Домашняя запись — едва ли не главная философия создания звука в AIST: непосредственность, шершавость и сиюминутность позволяют оживлять электронную музыку.
Всё чаще можно увидеть хорошо собранные домашние студии, и во многом это заслуга опять же технологий. В нашем арсенале разные инструменты: синтезаторы, гитары, MIDI-устройства, и здорово, что их не приходится возить на студию каждый раз, когда мы пишем песню или репетируем.
Хочу, чтобы о моей песне узнали. Как её продвигать?
Уже давно прошли времена, когда люди качали песни на компьютеры и перекидывали их по USB-проводу на мобильный телефон. Сегодня актуальны стриминговые сервисы. Выложите свои записи на подобных сайтах, чтобы привлечь дополнительную аудиторию.
Также в поддержку новой песни можно выпустить клип. Необязательно делать очень дорогой ролик. Достаточно будет простого lyric-видео с текстом песни и интересным визуальным рядом.
Способов дотянуться до слушателя через интернет сейчас уйма: мы ищем свою аудиторию в соцсетях и на специальных сервисах вроде Submit Hub, через который мы рассылаем наш новый сингл Rocket Fuel. В Сети мы бываем часто, причём через те же устройства, на которых пишем музыку. Поэтому, чтобы всё созданное оставалось в целости, регулярно обновляем операционную систему — это минимизирует риски кибератак и потери данных.
А у меня появятся фанаты?
Мы стараемся держать наших поклонников в курсе новостей AIST во всех соцсетях, но больше всего общаемся, наверное, в VK. Если появляется критика, шифруем послание в бинарный код, и из единиц и нулей получается интересный паттерн для барабанов.
"Нести прекрасное тысячам" вам не грозит.
Задатками таланта обладают все с рождения, но если вы свой талант пианиста не развили за 15 лет, значит это не ваше.
Играете вы плохо. И дело не в том, что, как вы скромно предупредили, "есть немного недочеты технические", а в том, что вы НЕ понимаете, что играете.
Посредственное исполнение на уровне 4 класса ДМШ. Честно.
И, кстати, ваш "Petrof" среднего класса (года 1970?) хорош для домашнего музыцирования, не более.
ну я не знаю кто тусить. но я осознаю что для меня жизнь и дело всей жизни--музыка и не что либо другое. но все пытаются доказать мне, что я бездарь и ничего не добьюсь. мало кто считает меня талантливым
. я без мандаринов Гуру (4101) так делай то, что считаешь нужным, что тебе в кайф. нахуй тебе чьё-то мнение?
Хороших пианистов оооочень много, а вот работы мало и она низкооплачиваемая. Моя знакомая закончила университет в Австрии предложили работу в ресторане лабать пока все жрут, отказалась хотя она талант, а сейчас работает за три копейки в отечественной филармонии. так что тебе решать, мой совет нечего в музыке делать
Ксения Кирсанова Гуру (2507) А кушать ты что будешь и жену с детьми кормить? Все так думают в 20 лет, а когда тебе 40 и нечем оплачивать счета будешь ненавидеть музыку
НОВЫЙ СПОСОБ ЗВУКОИЗВЛЕЧЕНИЯ
Мы не знаем в точности, каким образом Фердинандо де Медичи познакомился с Кристофори. Известно, что в тот год князь совершил поездку на карнавал в Венецию и мог на обратном пути проезжать через Падую, родной город Кристофори. Князь искал технического эксперта для своей коллекции музыкальных инструментов и на этой почве мог пересечься с Кристофори. Почти наверняка мастер продемонстрировал вельможе что-то из своих изобретений. Иными словами, можно предположить, что рождение молоточкового механизма произошло уже в конце XVII века.
О. Ренуар. Дама за фортепиано. 1875
На протяжении всей своей истории фортепиано совершенствовалось, и к нашему времени его механизм доведен до феноменальной степени чуткости к малейшим тонкостям прикосновения к клавиатуре. В этой тонкости туше заключено все искусство пианиста. Сохранилось множество свидетельств чрезвычайной щепетильности пианистов по отношению к фортепиано.
КОНСТРУКЦИЯ СОВРЕМЕННОГО ФОРТЕПИАНО
Фортепиано, а точнее, рояль, самый сложный (еще сложнее лишь орган) из всех музыкальных инструментов. Рояль к тому же самый большой инструмент с точки зрения размеров и диапазона звучания (опять-таки он уступает только органу). Громкостью звучания рояль также превосходит все инструменты, кроме органа.
Сложность конструкции фортепиано вызвана тем, что спокойно лежащий молоточек не может так же легко подняться, чтобы ударить струну, как это может сделать тангент (металлическая пластинка на верхнем конце прыгунка) клавикорда, или щипнуть струну, как перышко, укрепленное на прыгунке клавесина. Поскольку молоточек необходимо толкнуть, а не просто поднять, он должен быть еще более подвижным, чем сама клавиша, которая приводит его в движение. Это требует некоего механизма, передающего сигнал от пальца пианиста через клавишу молоточку. Прошло много времени, прежде чем такой механизм оказался разработанным столь совершенно, что стал удовлетворять музыкальным требованиям. Одна из главных трудностей состоит в том, что молоточек к тому же должен отскочить от струны после удара даже тогда, когда палец пианиста еще держит клавишу нажатой (эта трудность не возникает в клавесине).
Кроме того, клавиша фортепиано воздействует не только на молоточек, но также и на глушитель (демпфер), который должен в момент удара молоточка подниматься, а затем опускаться на звучащую струну, чтобы заглушить ее, иначе различные звучания (гармонии) будут накладываться одни на другие, что может привести к полнейшей какофонии.
Уже этот беглый и далеко не полный перечень задач, которые должен решать молоточковый механизм фортепиано, ясно указывает на то, что устройство это не может быть простым. Наоборот, с ходом эволюции фортепиано оно чрезвычайно усложнилось. Показателен такой факт: номенклатура (опись деталей) молоточкового механизма современного рояля содержит 82 пункта (и это еще не полный перечень, не тот, каким оперируют фортепианные мастера).
Мы приводим здесь рисунок молоточкового механизма рояля, сохранив цифровые обозначения его деталей, дабы продемонстрировать сложность конструкции, но поясняем лишь самые главные элементы.
Сложность молоточкового механизма не единственное, что делает рояль уникальным инструментом. Поразительно, но концертный рояль — это еще и очень громоздкая конструкция. Но, как шутит один мой знакомый пианист, тот не пианист, кто не может подвинуть свой рояль. Рояль действительно очень тяжелый инструмент. Заметим, что суммарное напряжение от натянутых в рояле струн — мы говорим о современном концертном инструменте — огромно: порядка восьми тонн (!); именно поэтому для роялей изготавливаются специальные чугунные рамы; отсюда понятно, почему эти инструменты имеют такой большой вес.
Некоторые моменты сборки современного концертного рояля:
Чугунная рама вкладывается в рояль до сборки корпуса
Подпиливание молоточков позволяет изменять жесткость и силу напряжения в их отдельных участках. Именно так достигается нужное звучание инструмента
Современные компьютерные программы позволяют использовать новейшие технические достижения
НА БЛАГО МУЗЫКИ
Нужно сказать, что совершенствование фортепиано всегда шло бок о бок с расширением музыкального горизонта как самих композиторов, так и пианистов. Сохранились чрезвычайно интересные суждения Моцарта, Бетховена, Шопена, Листа о фортепиано и фортепианных мастерах их времени. Всего несколько примеров.
В этом деликатном отказе Бетховена принять один из замечательных венских инструментов того времени проявилась вся натура композитора: инструменты Штрейхера идеальны для музыки иного рода — легкой, изящной, приятной. Мятежный же дух Бетховена требовал другой краски: инструмент не должен был быть таким податливым; фортепианная игра Бетховена была борьбой, как и все его творчество, и в этой борьбе он должен был ощущать сопротивление материи.
Иоганн Кристиан Дитц. Клавироарфа. 1821. Париж
ПИАНИСТ И ЕГО ИНСТРУМЕНТ
Каждый пианист хорошо знает, как много в исполнении зависит от инструмента. В XX веке известны пианисты, которые были привязаны к определенным инструментам и гастролировали вместе со своими любимцами. Так поступал, живя в США, Сергей Рахманинов, а также Владимир Горовиц. Знаменитый канадский пианист Глен Гульд, рано закончивший свою карьеру пианиста-гастролера, полностью отдался записям в студии и делал их только на своем инструменте, причем специально препарированном по его указаниям.
Владимир Горовиц
Заботясь о своей репутации, фирма успешно проводила и сейчас проводит музыкальные акции, связанные с продвижением своих инструментов. Она не только предоставляла рояли для концертов выдающихся пианистов, но и сама организовывала турне крупнейших музыкантов по Америке. Так, она устроила гастроли величайшего пианиста Антона Рубинштейна в 1872 г., когда он дал 215 концертов за 239 дней. Только отсутствие в то время Книги рекордов Гиннесса не позволило сделать в ней запись об этом почти невероятном марафоне.
И. Репин. Композитор Антон Рубинштейн. 1881
Игнаций Падеревский
Принуждение — это не значит, что ребенок коленками на горохе стоит
— Весной в интернете появилось видео с выпускником консерватории Мгером Махсудяном, где он обзывает свою ученицу тупицей и бьет ее. Какие мысли у вас были, когда вы это видео смотрели?
— Я это видео очень не хотела смотреть. Когда этот скандал всплыл, было понятно, что там ничего хорошего нет. Конечно, все, что там происходило — абсолютно за гранью реальности для меня. Это дичь. Но я знаю, что для многих тысяч людей это совершенно в порядке вещей: рукоприкладство, оскорбления во время урока. Единицы психически устойчивых детей могут выйти из этой ситуации неповрежденными. Обычно это для всех травма, сразу, с первого раза.
— Или мы запираем ребенка в чулане и морим голодом, как Паганини своего сына…
— Да, такие меры невозможны. Я не представляю, как могла бы такое применить. Но с другой стороны, профессиональное образование только на том, что нравится, и положительных эмоциях невозможно. Никогда. Никакое.
Мы знаем: чтобы хорошо научиться играть, рисовать, этому надо посвятить много часов в день. И я не верю, чтобы дети получали от этого удовольствие. 10 часов в день? Нет, не верю. 3-4 часа человек может заниматься даже в семилетнем, шестилетнем возрасте. Но круглосуточная работа никакого удовольствия не приносит. Сколько нужно — зависит от степени одаренности и целей, которые вы ставите перед собой.
— Таких мам десятки тысяч. А граница для каждого своя. В любом виде принуждения. Родители могут просто заставлять, достаточно бескровно. Это зависит от способности родителя к убеждению и способности ребенка воспринимать. Занимаясь час в день, не станешь профессиональным музыкантом, это нереально. И зависит от инструмента. В семь лет 3-4 часа для пианиста — прекрасно, а для духовика много. Больше всех, наверное, занимаются скрипачи.
Когда количество занятий переходит грань усталости и вообще способности функционировать здоровым образом, это становится бессмыслицей. Если человек не может заниматься много, но и не достигает результатов, зачем его мучить тогда? Если результаты есть и он трудоспособен, тогда надо уговаривать. Сложность только в том, что в раннем детстве не всегда понятно, что будет из человека дальше, и педагогу в том числе.
— А что делать, когда ребенок маленький, музыкой очарован, но вкалывать не готов, заставить себя не может в силу возраста? Просто не сформировалась воля еще.
— Совершенно верно, это же физиология чистая. А руку надо ставить! Тогда приходится принуждением, я с этого начала. Мы же принуждаем ребенка идти в школу, чистить зубы, правильно питаться — это же не насилие.
Педагог и музыковед Дина Кирнарская написала статью о том, зачем ребенка обучать музыке. И у нее тренировка усидчивости и воспитание характера не последние аргументы. В каком-то возрасте наступает пора свободного выбора, но не в семилетнем.
— А учиться-то мы начинаем в 7!
— Конечно. И поэтому людей уговариваем, принуждаем человеческими гуманными методами.
— Какими?
— Если я вижу, что человек способный, но шалопай, я уговариваю его. Таких случаев у меня бывает много, эти дети становятся усидчивыми. Метод — разговор. Не на горохе стоять. Весь этот жесткий спектр методов — крайние меры, которые зависят от психологических особенностей родителей и учителей. А не от потребности ребенка его принуждать таким способом.
Я сама прошла через школу насилия
— Можете вспомнить истории музыкантов, связанные с насилием, которые вас потрясли?
— Можно книжку Полины Осетинской почитать. Отец у нее был садист, настоящий, неподдельный. И запирал, и заставлял заниматься круглосуточно. И всякие другие вещи делал, которые она описала честно и которые заставляют сомневаться в его психическом здоровье. Она сбежала от отца в 13 лет. Он сыграл роль кнута без всякого пряника. Наверное, это ее закалило, но не меньше принесло психологических проблем.
— Тогда как человек становится выдающимся музыкантом: вопреки или благодаря?
— Человека могли принуждать всю школу, он вырос профессионалом, но играть не хочет. Характерный сценарий развития событий. А бывает вопреки. Человек, который сумел отделить любовь к музыке и гениальную способность ею заниматься от того, как над ним издевались.
— У каждого ли музыканта есть такая история?
— Совершенно необязательно, хотя таких случаев много. Бывает просто везение, прекрасные отношения и собственная способность много работать. Скажем, не могу представить, как гениального Михаила Плетнева кто-нибудь к чему-нибудь принуждал. Что-то сомневаюсь.
— Какие слова вы подбираете для своих учеников, чтобы мотивировать их?
— Знаете, в школе у меня нет совсем маленьких детей. Самым младшим 12 лет. Это не значит, что они знают, чего хотят. Человек может не знать, чего хочет, до окончания консерватории и до 50 лет тоже.
Я со всеми говорю, как со взрослыми. И если доступным языком ему объяснить, что он способный, но если не будет работать, то не сможет способности применить, то он понимает.
Ты не поставишь перед собой задач и не будешь развиваться, — это все можно объяснить ребенку.
Я сама прошла через тяжелую школу насилия. Всю школу я была уверена, что полный бездарь, и мне это внушалось на каждом уроке. Я считаю, этот метод губителен.
— А что говорили вам в детстве?
— У тебя ничего не получается, ты не способная, ты хуже всех. Хотя объективная реальность этому противоречила. Я училась в ЦМШ (Центральная музыкальная школа при консерватории — прим. ред.). И я вас уверяю, что от ранга школы не зависит происходящее. В простых ДМШ происходят истории и похуже этих. И психологическое насилие, и битье по рукам.
— Когда вам так говорили, чего вам хотелось — уйти?
— Мысли уйти не было никогда, я была очень дисциплинированным и послушным ребенком. Слава Богу, находилось большое количество людей, которые убеждали меня в обратном — что я что-то умею. Ценность того, что я делаю, по окончании школы стала яснее. Но последствия школьного обучения сказываются всю жизнь: когда вам трудно коммуницировать с людьми, когда вы вечно думаете, а как вас оценят.
Воспитать в ребенке неуверенность очень легко. Необязательно для этого пичкать его таблетками от нервов перед сценой — такое тоже пишут, я вижу, как все ужасаются. Но общий стиль вот такой — гнобить. И сейчас в Гнесинской школе, где я работаю, такие методы поддерживают очень многие.
Сплошное битье, таскание за волосы и на колени в угол
— Когда вы впервые с этим столкнулись, это было шоком?
— Абсолютным шоком, да. Но к такому обращению в школе все привыкали быстро, и дети и родители. Например, очень пожилая прекрасная преподавательница как-то в порыве ярости запустила пепельницей в своего ученика и сломала ему руку. И ни о какой ответственности речи не шло, дело было в начале 80-х годов. И таких случаев тысячи, я вас уверяю.
— Исторически система обучения прямо была привязана к звену учитель-ученик. И на протяжении всей истории искусств мастера с подмастерьями обращались так, что не дай Бог никому. Итальянский художник Возрождения Боттичелли, наш Тропинин, почитайте, есть масса прекрасных свидетельств. Сплошное битье, таскание за волосы и на колени в угол. Но никакое насилие не оправдано ничем. И пусть это сложилось исторически, но это ненормально.
— Это с какой стороны посмотреть. Ученика никто к этому педагогу не тащит. Он поступает в этот класс и знает, что там жестко, что придется ездить на конкурсы. Значит, он принимает эти условия игры.
— Ну, это родители, видимо, расписываются за него кровью, не факт, что он осознает.
— Допустим. И он вынужден этим стандартам подчиняться. Если его ситуация не устраивает — он всегда может из нее выйти. Конечно, такое существует. Есть крайности, когда педагог выбрасывает ноты и хлопает этими нотами по голове, и просто занимается рукоприкладством в самом агрессивном понимании этого слова. Таких случаев до сих пор хватает. Но есть и другая сторона, когда педагог обращается уважительно. И чья эффективность выше? Абсолютно убеждена: второго человека, который не проявляет агрессии, а разумно приводит аргументы. Уговорить человека работать — это тоже большое искусство. И создать ему мотивацию.
— Почему тогда вторых гуманных преподавателей так мало в нашей системе музыкального образования?
— Система — это и отношение людей друг к другу. Система образования — это одно. А порочная система взаимоотношений в обществе — другое.
У нас очень хорошая система музыкального образования, то, как это сделано, начиная с нижних ступеней. И в рамках лучшей системы можно позволять себе совершенно беспредельные вещи. Потому что у педагогов психологические проблемы.
Вы хотели моего мнения? Вот оно.
— Если на каждом шагу такое происходит, получается, в музыкальных школах люди сплошь с проблемами?
— А у нас везде есть люди с проблемами. У нас считается в порядке вещей оскорбить ребенка, своего подчиненного, кого угодно, высказать такие суждения, от которых человек может инфаркт получить. Это проблема культуры поведения, воспитания и всего остального. И музыканты не отличаются в этом смысле от общества.
Я не посылаю детей на конкурс специально, это просто вредно
— Что вы думаете о многочисленных конкурсах исполнителей? Это важная часть развития музыканта?
— Мои ученики, конкурсные победители — совершенно самостоятельные люди, концертируют, преподают и живут в других странах в основном. Но я не сторонник конкурсов. И стараюсь этого избегать. Потому что это оценка извне, которая далеко не всегда объективна. Вообще оценка извне — очень опасная вещь.
Мы прекрасно знаем и то, сколько скандалов и интриг на конкурсах. Можно поехать туда, даже зная, что ты не соответствуешь конкурсному уровню, огрести по полной программе и потом разувериться в себе.
Поэтому человек, который в конкурсных условиях выглядит хуже и слабее других, не должен от этого пострадать. Часто из нестандартных людей, которые в конкурсе проиграли, вырастают прекрасные музыканты, которых интересно слушать.
— Можно ли стать известным музыкантом, не участвуя ни в каких конкурсах?
— Да. Первый человек, который приходит в голову, это замечательный пианист Константин Лифшиц, который умудрился закончить Гнесинку, не поучаствовав ни в одном конкурсе. И теперь у него очень хорошая карьера. Не считал нужным ни он, ни педагоги.
Свеженький пример — пианист Томаш Риттер, который заканчивает наш факультет. Он великолепный музыкант, долго сопротивлялся поездкам на конкурсы, сознательно не желая мешать своему учебному процессу. И когда уже это достигло неприятия со стороны педагогов, он поехал на конкурс Шопена и выиграл его. Я уверена, что даже если бы не поехал, у него все равно сложилась бы карьера. Есть молодой клавесинист Жан Рондо. Он выиграл несколько лет назад Международный конкурс в Брюгге, это номер один среди клавесинных конкурсов. И если он не выиграл бы, ничто бы не помешало его сногсшибательной феерической карьере.
— Тогда кому нужны конкурсы и зачем?
— Они нужны по многим параметрам, которые не связаны ни с каким творчеством.
Когда я сижу в жюри детских конкурсов, мне хочется сразу раздать всем премии, потому что мне жалко детей. Там пишется также куча дипломов для концертмейстеров, преподавателей, это влияет на их статус, зарплату и премии.
Это губительная связь, я считаю, что этого не должно быть.
— Что вы теряете, отказываясь отправлять своих учеников на конкурс?
— По условиям высшего учебного заведения, чтобы педагог перешел на другую ступень, у него должно быть N-ое количество лауреатов. Это для меня ужасный вопрос. Потому что я не посылаю детей на конкурс специально. Когда ребенок в раннем возрасте становится лауреатом международного конкурса, это ему не прибавляет достоинств. Это просто вредно. Если он получает не ту премию, которую он бы хотел, у него кризис самооценки. Если первую — губительная история, формируется комплекс величия. И очень мало маленьких лауреатов продолжают трезво смотреть на себя.
— Получается, вы платите за свою позицию карьерой и зарплатой?
— Да. Иногда я вижу, что ребенка безопасно послать на конкурс. Но только когда он крепок морально, устойчив, и выдержит, если что-то произойдет. Но таких детей очень мало.
— К счастью, я не преподаю пианистам, скрипачам, для которых это очень важная карьерная цель. У меня люди занимаются старинной музыкой, единицы из них делают это своей профессией. Поэтому у меня в большой степени развязаны руки, я занимаюсь их образованием с чистой душой. А родители детей, которые занимаются музыкой, всегда вовлечены в процесс. Обязательно.
— Как это выглядит?
— Совершенно по-разному. Я много случаев наблюдала в школе, когда родители страдают от педагогов и наоборот. Всяко бывает. Родители бывают гораздо хуже жестоких педагогов, которые сейчас выплыли во всех этих историях.
— И как это на детей влияет?
— Я лично знаю мальчика, мама которого уверена, что он гений, а его все затирают. Мальчик при этом, к сожалению, способный. И мне его жалко тем более, потому что он вынужден развиваться, как мама того хочет. Но к счастью, я вижу лазейки, куда он пытается по-своему вырулить и сделать так, как нужно ему. Но он пока еще маленький просто.
— Какая главная ошибка родителей?
— Я очень бы хотела ответить ясно и просто на этот вопрос, я просто мечтаю об этом. Родители, чтобы делать как можно меньше ошибок, должны решить прежде всего свои собственные проблемы. Все, что их в жизни гнетет, заставляет себя переоценивать или недооценивать, быть недовольными — вот это они все должны решить с собой. Я прописную истину сейчас сказала.
— Каждый может учиться в музыкальной школе или все-таки нет?
— Вот этот вопрос очень хороший, потому что считанные единицы людей, которые вообще ничего не могут в музыке сделать. И для этого существует замечательная многоступенчатая система музыкального образования. В ДМШ себя попробовать может каждый. И я считаю, должен.
— А в ЦМШ? Я читала где-то такую ехидную фразу, что в Венском или Берлинском оркестрах сидят по 100 человек, которые как-то выучились без ЦМШ.
— С нашим профессиональным образованием процент хорошо обученных людей гораздо выше, чем в Европе. Вот эти люди, которые в оркестре и не прошли через ЦМШ, это 100 из 1000. А у нас будет 100 из 100. В Европе просто не принуждают людей делать профессиональный выбор так рано. Система европейского музыкального, даже высшего образования не нацелена на большое количество профессионалов. Но там больше людей, которые занимаются этим, потому что очень хотят. У нас меньше. Из-за пресловутого принуждения на грани с насилием.
Ко мне попадает множество детей, которые уже покалечены
— Вам самой никогда не хотелось ученика толкнуть, ударить или что-нибудь в сердцах сказать?
— Нет. Честно абсолютно отвечаю. Может быть, это и моя психологическая проблема. Потому что для меня ударить человека невозможно просто. Ни рука не поднимается, ни голос. Я все время оглядываюсь и думаю, а не сказала ли я чего-то такого, что может человеку повредить. Уже приходится только на милость Божию уповать, потому что нет-нет, да и скажешь что-то такое, что ученик воспримет совсем не так, как ты предполагал. Какая-то безобидная критика может вылиться во что-то неожиданное.
Ко мне попадает множество детей, которые уже покалечены. У них уже сложилась картина, что они хуже всех. И когда такого человека постепенно вытягиваешь из этого состояния, стоит где-нибудь в неблагоприятный момент сказать, что он сделал не здорово, вдруг какой-то шлюз открывается и оказывается, что ты его дико наказал. А ты даже предположить не мог такого эффекта. Это, кстати, одно из последствий, которые неагрессивные педагоги вынуждены огребать в полной мере.
— Сколько таких детей?
— Статистики здесь нет. Все-таки, наверное, меньше половины. Это что касается моего класса. Все дети разные. Сейчас по моим наблюдениям подростки стали гораздо устойчивее. В них стало гораздо больше пофигизма, чем лет 10-15 назад. И это им помогает не воспринимать действия преподавателей как серьезное покушение на свою личность и ценность, как что-то агрессивное. Они отгорожены, я считаю, что это большой плюс. Раньше ребенок гораздо дольше оставался в подчиненном положении, сейчас ситуация изменилась.
— Вы видели профессионального музыканта, который ненавидит то, что он делает?
— Конечно, их полно. И дети такие есть. Они даже поступают в консерватории, просто не зная, чем им заняться, потому что это вроде получше получается, чем остальное. А потом люди вырастают и ненавидят свою профессию.
— Почему тогда многие жалеют, что бросили музыкальную школу?
— Есть масса примеров, когда люди бросали и возвращались, не выдерживая. Среди них даже одна моя известнейшая ученица, ныне профессор Амстердамской консерватории. Которая в свое время ушла в иностранные языки, потому что семья тогда считала, что наша профессия так себе.
Бросают, потому что это непростая работа. А жалеют, потому что музыкой заниматься хорошо. Это очень просветляет, дисциплинирует и организует все в тебе, в том числе внутри тоже. И это большое удовольствие.
Вот ты бросил, потому что трудно, а потом оказалось, что без этого тебе-то плохо совсем. Так что желаю всем продолжить жить бок о бок с музыкой. А задача родителя — поддержать и объяснить, что сразу все не бывает.
Читайте также: