Как сделать чтобы проснуться если не спишь фредерик бегбедер 99 франков
Добавил пользователь Владимир З. Обновлено: 19.09.2024
Популярный современный писатель про теорию гедонизма, новую книгу и необъятную любовь к России.
Обычно с годами люди мудреют.
Не согласен! Я считаю, что дураком можно оставаться всю жизнь!
То есть годы тебя не меняют?
Я потолстел! Много ем и обзавелся пузцом. Дочь взрослеет. Как-то так… Мне все еще почему-то нужно напиваться несколько раз в неделю. Только теперь, чтобы прийти в себя, мне нужно три дня, а не просто выспаться одну ночь, как раньше. Ни умнее, ни мудрее я что-то себя не чувствую. А, вот еще: я женился в третий раз! Она швейцарка, на двадцать пять лет моложе меня, чем я очень горжусь. И по этому поводу чувствую себя куда более романтичным, чем в юности. Других перемен я не замечаю. Я ощущаю себя четырнадцатилетним мальчиком в постаревшем теле. Видимо, мне не суждено стать взрослым. Это проблема, потому что я очень хотел бы вести более спокойный образ жизни. Но мне так быстро становится скучно! Мне все время нужно что-то новенькое!
Видимо, ты гедонист.
Мы живем в обществе, состоящем из гедонистов. И я в их числе. Я знаю, что такое удовольствие, но не знаю, что такое счастье. Что, конечно, грустно, потому что за удовольствием следуют чувство вины и раскаяние. И это можно снять только новыми удовольствиями. Так я и бегаю за ними, как крыса в клетке. Поэтому я не горжусь тем, что я гедонист. Я думаю, быть гедонистом не так уж и круто.
А я думаю, что ты не настоящий гедонист. Настоящему гедонисту удовольствия приносят счастье, а не раскаяние.
Возможно, мое религиозное воспитание не позволяет мне быть настоящим гедонистом. В католической школе мне внушили, что Бог наказывает за удовольствия, что это грех. И это часть меня. Глупо, конечно, после стольких лет, учитывая, что я не верующий человек, но так я устроен. Мне приходится быть кающимся гедонистом. Но в этом весь кайф! Если бы наслаждения не были для меня запретными, я бы их так не любил. Запретный плод! Будь я миллиардером и, условно говоря, имей все, что захочу, я бы тут же покончил с собой. Мне нужно, чтобы все было сложно, чтобы были трудности. Сегодня ты всю ночь в клубе нюхаешь кокаин, а завтра весь день плачешь дома от стыда и одиночества. Так намного веселее!И еще. Нехорошо, наверное, писать об этом в журнале, но вся эта ночная жизнь и излишества помогают сохранить молодость. Люди, которые резко перестают тусоваться, сидят по вечерам дома и пьют очищающие травяные чаи, сразу стареют на десять — двадцать лет. У меня масса примеров перед глазами. Пока ты тусуешься, ты молод.
С определенного возраста ты начинаешь нелепо выглядеть на танцполе.
О да, я уже давно выгляжу нелепо! Но я не против. В молодости я ненавидел этих старичков, которые увозят девчонок из компании. Теперь я один из них! Мне даже нравится выглядеть нелепо. Ирония — моя стихия. Это моя работа как писателя — исследовать нелепые, смешные стороны жизни, выискивать их. Это, например, то, чем занимался Гоголь.
Да, он в жизни тоже был весьма нелепым. Твой лирический герой одержим сексом. А ты?
Бегбедер официально заявляет, что любовь живет дольше, чем три года?
Я думаю, любовь живет три года для всех, кроме моей жены!
Чем ты занимаешься в последнее время? Над чем работаешь?
Музыкальный диск: Neil Young.
Greatests hits
Это довольно неожиданно. Раньше ты писал в основном про себя.
Учитывая все твои занятия — книги, кино, журнал, который ты издаешь, — ты считаешь себя в первую очередь писателем?
Меня часто спрашивают об этом, но я все еще не знаю точного ответа. Многие из любимых мной творцов занимались разными вещами. Например, Энди Уорхол был и художником, и фотографом, и писателем, и режиссером. Или взять Жана Кокто… Но мои книги — это, пожалуй, самая важная вещь для меня, хоть я и самовыражаюсь разными способами.
Диджей — это тоже способ самовыражения?
Да, это правда, я не диджей. И мне смешно, что меня приглашают в этом качестве. Иногда я соглашаюсь, потому что мне хочется тусоваться, пить водку и ставить Лу Рида. Но я никогда не притворялся, что я настоящий диджей. Я занимаюсь этим по той же причине — чтобы оставаться молодым.
Набоков писал, что очень жалеет о том времени, что он потратил на составление шахматных задач в ущерб писательству.
Я тоже жалею. Но диджейство обогащает мою работу. Я поддерживаю таким образом связь с миром, людьми и реальностью. Если бы я сидел дома, никого не видел, ничего другого не делал, а только писал, я бы ничего не написал. Может, я пожалею в старости, что тратил столько времени на ерунду. Но, когда я приезжаю выступить как диджей в каком-нибудь дурацком московском клубе, мне потом есть о чем написать хотя бы страничку. Хотя, возможно, дело в том, что я просто глупый гедонист.
Ты вообще много анализируешь себя, когда пишешь?
Пруст сказал, что спрашивать писателя о его работе — это все равно что спрашивать гуся о его фуа-гра. Я и сам не до конца понимаю, что я делаю. Если бы понял, наверное, перестал бы писать. Большая часть писательского труда — это загадка. Не знаю, откуда это берется. Иногда я могу просидеть несколько дней без единой мысли в голове, а иногда выдаю десять страниц за один присест. У меня нет никакой дисциплины в работе. И я, к сожалению, не могу, как Толстой, писать свою порцию каждое утро.
Но какие-то обобщения о своем творческом процессе ты наверняка уже сделал.
Да, теперь я уже знаю, что, выпив немного вина, я чувствую себя свободнее, не так стесняюсь, страх уходит. Я пишу от руки, а результат потом ввожу в компьютер. Чаще по ночам. Есть места, которые меня вдохновляют. Например, моя деревня на Баскском побережье. Это тихое местечко, где меня никто не тревожит, где нет ни телефона, ни телевизора. Одиночество вообще способствует. Еще я люблю писать в самолетах и поездах. Или когда еду на машине далеко. Не знаю почему, но движение рождает мысли. Пейзажи, одиночество, много свободного времени… Иногда это даже небезопасно: я начинаю что-то строчить прямо за рулем! Смешно, что говорить по телефону за рулем запрещено, а писать — пожалуйста. Никто не оштрафует, хотя это куда опаснее. А в поезде, когда у тебя есть только сэндвич и пять часов свободного времени… и поезд останавливается, и ты смотришь на корову, а корова смотрит на тебя… Так скучно, что книги пишутся сами.
Ты куришь, когда пишешь?
Наркотики не очень-то помогают писать. Если я покурю…
Я имел в виду сигареты.
А! Нет, я не курю.
Люди сильно мешают?
Мне стыдно писать на людях. Как будто я занимаюсь чем-нибудь неприличным, вроде мастурбации.
Говорят, литература умерла. Ты согласен?
Но что конкретно происходит, по-твоему? Люди разлюбили читать или у них просто не хватает времени на чтение?
Но люди всегда любили хорошую длинную историю, чтобы забыться и отвлечься.
Что для тебя русская литература?
О, это всё! Самая масштабная, самая проработанная, мощная… Вместе с французами русские в девятнадцатом веке изобрели современный реалистический роман, классический роман. Большой, с множеством героев и сюжетных линий, за которыми можно долго и упоенно следить. Американцы всего лишь пытаются нас с вами копировать. Не могу сказать, что я знаю русскую литературу досконально. Я люблю Толстого, рассказы Чехова, блестящие и нежные, Достоевского за его жестокость, юмор, потрясающие детали, когда ты точно знаешь, по какой улице шел герой и какого цвета было небо… Что я могу сказать? Русские изобрели все!
А двадцатый век?
Многие делят литературу на смешную и плохую.
Ну, Толстой… Он был смешным сам по себе. И смерть у него смешная. Убежать из дому и помереть на железнодорожной станции — разве это не смешно?
Посоветуй что-нибудь почитать из последнего.
Не могу не спросить: у тебя были такие моменты?
В моем предпоследнем романе о детстве я как раз описываю, как мы с дедом были на океане. Мне было семь лет, и он учил меня пускать блинчики по воде. Мне всегда представляется это некой мечтой об идеальном моменте. Не знаю почему, но этот камушек, прыгающий по воде, для меня символ вечности.
Вот почему эти моменты у всех всегда связаны с детством или ранней юностью?
Актер: Морис Роне
Художник: Френсис Бэкон
Как будто она сдала экзамен! В этот момент она тебя возненавидела.
Да, возненавидела. Так и сказала. Но факт, что эта красотка настолько безумна, чтобы согласиться выйти за меня замуж, меня восхитил. На сцене появилось кольцо в маленькой коробочке, как в сраной романтической комедии. Это был момент счастья!
Ты и Россия. Поведай нам эту историю любви.
Ты путешествовал по России?
Я прямо горжусь за нас.
Еще мне очень интересна ваша история. Уникальное место, где семьдесят пять лет строили утопию, а потом в один прекрасный день все кончилось, и вы стали большими капиталистами, чем все остальные. И сегодня все очень странно: как бы демократия, но как бы и нет. Все так яростно и жестоко и в то же время красиво.
И я полагаю, тебе есть что сказать о русских девушках.
Конечно! Я обожаю русских девушек. Не уверен, что они меня обожают, но я их — точно.
Да ладно, не прибедняйся. Знаем мы этот твой образ сексуального неудачника. Очень мило, но я в него не верю.
Не сказать, что это такая уж типичная ситуация. Будем считать, что тебе повезло. Но были ведь у тебя и более счастливые истории с русскими девушками?
Ну, нет ничего пошлее, чем мужчина, хвастающий своими любовными похождениями. Я так не делаю. Это было бы омерзительно.
Молодец! Ты сказал, что не считаешь себя верующим. Ты атеист?
Было бы слишком просто сказать, что Бога нет. Или что он есть. Правда где-то посередине. У меня нет подлинной веры, но я знаю столько умных верующих людей, что затрудняюсь сказать, что знаю ответ.
Думаешь, там наверху что-то есть?
Ни в коем случае! Я верю в природу. Мы здесь потому, что являемся частью процесса. Остальное — вопрос формулировок. Кто-то называет это Богом, я называю это природой. Что-то, что привело нас сюда. Религия говорит, что в жизни есть смысл, — это очень удобно. Я этого смысла не знаю и поэтому пишу. Да, я пишу, потому что ищу смысл жизни.
Ты счастлив?
Я все больше и больше принимаю себя таким, какой я есть. Год за годом мы все лучше узнаем, от чего нам хорошо, делаем все меньше ошибок. Так вот, сейчас я счастлив, потому что ты угостил меня этой кайпириньей!
Цитаты
Я думал, будто ищу любовь, пока в один прекрасный день не понял, что хочется мне прямо противоположного — держаться от нее подальше.
Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного — спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал.
Мы будем друзьями. Друзьями, которые держатся за руки, загорают, целуясь в засос, нежно овладевают друг другом, прислонясь к стене виллы и слушая Эла Грина, — но все же друзьями.
Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее — а значит, и грустнее.
Евро был изобретен специально для того, чтобы непристойно высокие заработки богачей выглядели в шесть раз скромнее.
— Почему ты ничего не говоришь? — Когда я ничего не говорю, это хороший признак: значит, я оробел. А когда я робею, это очень хороший признак: значит, я смущён. А когда я смущаюсь, это совсем хороший признак: значит, я влюблён. Но когда я влюбляюсь, это очень плохой признак.
Во время погребальной церемонии на кладбище Банье триста рекламщиков старательно пускали слезу; особенно усердствовали те, кто ненавидел Марка и давно желал ему погибели: они стыдились того, что их мечта сбылась, и одновременно прикидывали, кого же им теперь ненавидеть.
Вот так-то и завязывается длинная цепь рекламного презрения: креатор презирает агентство, агентство презирает рекламодателя, рекламодатель презирает потребителя, потребитель презирает себе подобных.
Растаться с любимым человеком, да еще и нося его ребенка, — это требует сверхчеловеческого, или нет, выразимся точнее нечеловеческого мужества, мужества животного. Как будто отпиливаешь себе ногу без анестезии, ржавым ножом, растягивая пытку до бесконечности.
Вы встречаете людей, которые преображают вашу жизнь, сами того не зная, а потом спокойненько предают вас, и вы видите, как они объединяются с вашими врагами, а потом смотрите, как они удаляются, точно армия победителей, разграбившая город, на фоне развалин и багрового заката.
У нас у всех есть свой ГУЛАГ в шкафу, засевшая внутри несправедливость, которую никак не удаётся переварить.
Я сдерживался, чтобы не изнасиловать её, она — чтобы не разрыдаться. Между нами, как говорится, зарождалась любовь.
Читайте также: