Как сделать таблоид
Обновлено: 07.07.2024
— На первый взгляд — особенно интеллигентский — кажется, что таблоид — вещь элементарная. Но успешных таблоидов на медиарынке не так много. Вы занимаетесь таблоидами очень давно, двадцать лет, и, как видим, очень успешно. Есть ли какие-то секреты изготовления желтой прессы, которыми вы готовы поделиться?
— Я все расскажу! Есть несколько заповедей, которые я для себя усвоил. Первая заповедь: в таблоиде категорически нельзя врать. Потому что в серьезной деловой прессе, в серьезных журналах можно наврать, и это проскочит. Если даже кто-то и поймает на вранье, скажет: ну, серьезный журналист, недобрал просто. В таблоиде же любое вранье мгновенно, сразу становится заметно: вот, они вруны, подлецы — и тому подобное. Поэтому, чтобы таблоид завоевал себе имидж, таблоиду категорически нельзя врать. Докручивать тему, креативить тему, придумывать яркий заголовок, на который клюнет читатель, — это можно, но врать категорически нельзя. Вторая заповедь: нужно любить своих героев, артистов, всех тех, о ком вы пишете. Если вы их не любите, это автоматически передается читателю. Это только кажется, что через газету эмоции не передаются. На самом деле передаются и очень сильно. А читатель таблоидов в основном своих героев любит. Если вы рассказываете о какой-то звезде, значит, вы рассказываете о каком-то человеке, который читателю интересен. А если он ему интересен, значит, он его в какой-то мере любит. Это не значит, что о нем нельзя рассказывать что-то, что касается перипетий его жизни, судьбы.
— Но где грань между любовью к герою и комплиментарностью?
— Михайлов?
После скандала с Sun и с Мердоком мне все время говорят: вот у вас тоже так. Нет! Они полезли в личную жизнь людей, которые не в шоу-бизнесе, это не люди, которыми интересуется общественное мнение, это обычная семья. Они начали прослушивать семью людей, у которых пострадал ребенок. Если бы Мердок 35 раз прослушал премьер-министра Великобритании и 45 раз прослушал бы любого британского футболиста, общество бы не отреагировало так. Потому что общество, особенно продвинутое общество, вообще воспринимает таблоиды как своих церберов. Они за всеми следят, начиная от политиков и заканчивая звездами. А когда ты влезаешь в личную жизнь обычного человека, то, естественно, общество начинает очень жестко реагировать. Поэтому это одна из заповедей: нельзя влезать в личную жизнь родственников, которые не в теме.
— Вы упомянули Sun. Есть ли, по-вашему, национальные особенности у таблоидов?
— Да, между таблоидами [в разных странах] есть разница. Вообще таблоиды сильно распространены в двух странах Европы — в Англии и Германии. Немецкие таблоиды нам точно не подходят, потому что немцы, например, могут публиковать [фото] горы трупов. Немцы не реагируют как русские, они считают, сколько трупов, то есть относятся к делу чисто технологически. А русские — они, как англичане, эмоциональны, они начинают переживать. Вообще русские как нация страшно сопереживают событиям. Если авария самолета — в Германии людей волнует, почему так случилось технологически, кто виноват и т.д. Русского человека волнует, выжил ли кто-то, есть ли какая-то эмоциональная история, что кричал летчик в последний момент, в каком состоянии его семья. То есть русских волнует чисто эмоциональная составляющая, как и англичан.
— То есть успешный русский таблоид должен эти эмоции провоцировать?
— Конечно, русский таблоид должен эти эмоции уловить. Я бы не сказал, что провоцировать, эмоции трудно спровоцировать, но уловить.
— А фото горы трупов, как у немцев, хорошо пойдет здесь?
Нельзя влезать в личную жизнь родственников, которые не в теме.
— А должен ли таблоид охотиться за властью, ловить власть, подслушивать власть, подглядывать за властью?
— Должен! И мы это делаем. Кроме того, что мы, как я не раз говорил, не подслушиваем, не подглядываем за президентом, премьер-министром и их семьями и за патриархом и главами всех религиозных конфессий в стране. Это я для себя выработал, я настаиваю на этом как руководитель. Все остальные должны быть под неусыпным контролем СМИ, я считаю. Президенту это должно быть выгодно. Я считаю, что президент страны любой, верховная власть, должен всячески поощрять таблоиды. Потому что таблоиды дают четкую, устойчивую базу для общественного сознания, что общество контролирует свою элиту и государственную власть. Когда мне говорят, что вы провоцируете, вы чиновника какого-то сняли с женщинами или проворовавшегося, это, мол, опасно для устоев государства. Если есть понятие устоев государства, — Англия будет непотопляемой никогда. Яркий пример могу привести, мне кажется, это интересно. Англия охотилась за своей властью, она охотится страшно. У Мердока с премьер-министром были особые отношения, но они охотились за всеми чиновниками, за королевой, за звездами, громили всех. Но когда в государстве наступил кризис, и, помните, толпа подростков вышла громить магазины, таблоид Sun занял жесткую прогосударственную позицию.
— То есть таблоид консервативен.
— А в чем выражается отсутствие такого понимания?
— То есть одним из непременных условий успешного таблоидного бизнеса в России, как и в других странах, должны быть конструктивные, лояльные отношения с государством?
— С другой стороны, вы говорите, что государство не замечает этой лояльности и даже мешает ей?
— Не то что не замечает. Государство в лице людей, которые принимают решения, просто не понимает, что реально нужно делать с огромной массой потенциальных читателей таблоидов. Они просто этого не понимают.
— То есть вы считаете, что государство не понимает, какое оружие в вашем лице оно имеет?
— Конечно! Даже не в моем лице. Государство не понимает, какое оружие — массовое издание. Реально не понимает. Может быть, какие-то отдельные индивидуумы это понимают, но глобально, на уровне принятия государственных решений здесь есть непонимание. Мое мнение — в России не должно быть государственных СМИ. Вообще. От них никакого толку — одни затраты бюджета.
— В какой момент развития вашего бизнеса вы почувствовали, что государство обратило на вас внимание?
Если таблоид выступает против власти, значит, народ этой страны свергает эту власть.
— А в чем разница между массовыми печатными медиа и ТВ?
— Вы сказали, что высшая власть и конкретно президент должны ценить ваше, таблоида, внимание ко всем чиновникам, ко всем уровням государственного устройства.
— Но, выходит, что он также должен оценить и то, что вы выключаете его из сферы своего внимания?
Вот почему во Франции арабы жгут машины? Потому что во Франции нет культуры таблоидов.
— Но в Англии при этом, не забывайте, суд и все государственные структуры работают как часы. А здесь не работает ничего!
— А вы начинаете с судов? У вас были материалы про судей?
— Конечно. У нас очень много было. И я вам скажу честно, это закрытая такая элита, они еще сильнее, чем милиция и ФСБ, защищаются, поверьте мне. У них и прав больше. Но у журналистов. Вы заметили, какая сейчас ситуация, — весь удар наносится по Путину.
— Потому что Путин сконцентрировал у себя практически монархическую власть.
— То есть лишь ваши издания писали?
— Я вам сразу скажу, мы пишем про всех, кроме Путина, патриарха и премьер-министра.
— А насколько вообще таблоиды должны быть, по-вашему, политизированы? И чувствуете ли вы повышающийся запрос на политику со стороны ваших читателей?
— В какой момент ваши медиа будут меняться, следуя за большинством?
— Но вы готовы повторить эту судьбу ради Путина?
— Я лично готов! Потому что это моя позиция. Хотя, если что, первым пострадает Путин. Потому что если он не почувствует этого в воздухе, того, что произошли изменения. А ему не дают чувствовать! Вот ваше руководство, я вам честно говорю, вот эти лидеры [протеста], они ему не дают. Люди должны были бы выйти на митинги и сказать: Владимир Владимирович, давайте вместе изменим страну, мы хотим встать рядом с вами как ваш боевой отряд, который хочет честных изменений в стране. Белоленточники, как я думал, должны были предложить Путину: вот мы — авангард, который готов к изменениям. Там очень много толковых, порядочных людей, честных. Но лидеры превратили это в то, что у белоленточников есть личный человеческий конфликт с Путиным. Стали орать — он вор, жулик, он [после выборов] придет в Кремль, грязный и мокрый, облитый помоями, как написал [Сергей] Пархоменко. Но после этого какой может быть разговор? Вот вы бы вели разговор? Нет.
— Но если вы лично в какой-то момент почувствуете, что ситуация изменилась, и Путин этого не чувствует, вы поможете ему почувствовать это?
— Я к нему не вхож, но я стараюсь через свои издания показывать, что изменения в стране нужны. Хотя, я думаю, что он лучше меня это знает. Поверьте мне, это вам кажется, что он не понимает. Когда он поехал на заводы, стало ясно, что он четко это понимает. Вот я буду с ним стоять до последнего, особенно после заявления: мы не сдадим Москву. Я считаю так: если будет настрой в стране, что мы поворачиваем страну, что мы ее развалим, мы ее разделим на 50 частей и пошли вы на хрен, — я, если будет нужно, выйду на баррикады с оружием защищать свою страну. Это я вам прямо говорю!
Вот есть Якеменко, все говорят: он суперэфективный! Да ни хрена он не суперэффективный!
— Может ли вообще существовать таблоидный бизнес в условиях революции?
— Я думаю, что нет. Революция сразу делит на два лагеря людей, она разделяет. Таблоид — это газета сытого, хорошего общества, где у людей есть хлеб, но им нужны зрелища. Во время революции в принципе таблоидов не бывает, потому что ты должен занимать позицию, ты должен воевать, драться. Поверьте мне, вы не понимаете глобально, на сколько частей развалится страна. Она развалится по территориальному принципу, по этническому принципу. Сначала кавказские бригады появятся, потом кавказские начнут делиться — чеченские, армянские, грузинские. Потом начнут еврейские бригады появляться.
— Да уж евреев почти не осталось…
Времена перемен — это самые ужасные времена для таблоидов. Та же Англия — тем, кто издает таблоиды, выгодно, чтобы в государстве все было спокойно. И журналистам, которые там работают, выгодно, чтобы в государстве все было спокойно. И читателям, которые читают. Вот в чем феномен! Это я со своей колокольни, конечно. Но пока этого здесь не построят, журналисты так и будут по митингам ходить. Как я говорю — если всем журналистам в день митинга объявить, что все они остаются на рабочих местах, от митинга останется процентов 30. Журналисты — это же реальная фронда.
— Но это неслучайно.
По сути, оригинально в таблоидах ничего плохого нет, это просто газеты формата А3, что вдвое меньше классического формата газет - А2. Просто большинство газет желтой прессы - таблоиды.
В интернете нет ни А2, ни А3. А вот название таблоид прилипло.
Принцип новостей
Как то слушал свидетельство человека. который работал автором статей для таблоидов, как это происходит.
В таблоидах изначально пишется название, а потом под это название стряпается новость. Например, "Мадонна сделала пластическую операцию". Тут надо воды налить, когда, где, куда. Слепить фото в Photoshop.
Тизерная реклама
Тиз по-английски - дразнить. Возможно вы встречали такого рода рекламу в интернете, даже наверняка встречали. Цель заголовков - зажечь у вас любопытство и желание узнать, а что дальше.
Таблоиды (формат А3) - классический пример организации доступа к массовой аудитории.
Раньше таблоид – формат, теперь – тип издания.
В медиаисследованиях таблоидизация - общий для газет процесс снижения качества содержания, уменьшения разнообразия тем и изменения соотношения текста и иллюстраций в пользу последних.
2. упрощение текстовых форм подачи материала, усиление иллюстративности;
3. фамильярность и провокационность в обращении к аудитории;
4. монополизация рыночных структур.
Представители таблоидов: Daily Mail, Daily Mirror.
2 формы таблоидизации:
Размер бульварной бумаги
Размер таблоидной бумаги составляет 11 на 17 дюймов, что вдвое больше размера листа бумаги. Большинство домашних принтеров недостаточно велики для печати на бумаге размером с таблоид, но те, которые могут рекламироваться как таблоидные или супер таблоидные принтеры. Таблоидные принтеры могут принимать бумагу размером до 11 дюймов на 17 дюймов. Супер-таблоидные принтеры принимают бумагу до 13 дюймов на 19 дюймов. Бюллетени часто печатаются на бумаге размером с таблоид, а затем сгибаются пополам до размера букв.
Таблоид Газеты
В мире газет существует два привычных размера: широкоформатный и таблоидный. Размер широкоформатной газетной бумаги, используемой во многих газетах, составляет примерно 29,5 на 23,5 дюйма, причем этот размер варьируется в зависимости от страны и публикаций.
При печати и сгибе пополам размер главной страницы газеты составляет около 15 дюймов в ширину и 22 или более дюймов в длину. Публикация таблоидов начинается с листа бумаги, который в два раза меньше формата широкоформатного листа, близкого, но не обязательно такого же размера, как стандартный размер бульварной бумаги размером 11 на 17 дюймов.
Вы можете встретить таблоидные публикации в виде вкладок в ежедневной полноразмерной газете. Некоторые бывшие широкоформатные газеты сократили печать только в виде таблоидов, чтобы выжить в сложной печатной среде.
Те знакомые газеты типа сплетен – те, которые вы видите в очереди в супермаркете – всегда были таблоидами. Они начали жизнь, практикуя то, что стало известно как бульварная журналистика. В течение многих лет таблоиды рассматривались как предназначенные для рабочего класса, а широкие газеты – для образованных читателей. Это восприятие изменилось.
Хотя некоторые таблоидные публикации все еще фокусируются на сенсационных публикациях, многие авторитетные публикации, в том числе отмеченные наградами газеты, являются публикациями размером с таблоид. Они по-прежнему занимаются жесткой, основанной на фактах журналистикой. Крупнейшая бульварная газета в США – New York Daily News. Он выиграл 10 Пулитцеровских премий в своей истории.
Бульварная журналистика
В связи с изменяющимся финансовым прогнозом для печатных газет в эпоху цифровых технологий некоторые авторитетные газеты поспешили сократить таблоидный формат, чтобы сэкономить деньги и продолжить публикацию. Несмотря на это, почти все крупные газеты в США по-прежнему являются рекламными проспектами. Некоторые из них выбрали менее строгий вариант использования меньшего размера таблицы.
Читайте также: