Повязка на глаз дадзай осаму как сделать

Добавил пользователь Владимир З.
Обновлено: 04.10.2024

Ты не отказалась бы задушить меня этими нежными, хрупкими пальчиками?

Злые люди и от других ждут только зла.

— Очнулся, Одасаку? Как самочувствие? — Как будто у меня все похмелья за следующие пятьдесят лет одновременно.

— Эта перекладина кажется прочной. наверное, она способна выдержать вес человека. — Не вздумай повеситься в чайной, где ты первый раз появился! — Нет, это называется шейно-висящая гигиена. Не знал? — Что? Гигиена перекладины? — Во-первых, нужно подготовить крепкий галстук. [Кивает]

Если поставить себя в место, где много чистых эмоций, где контактируешь с насилием, смертью, чувствами и желанием, можно едва, но коснуться истинной природы человека. Я думал, что смогу. смогу найти причину, чтобы как-то продолжать жить.

Видимо, такова моя судьба — терять то, что я так долго искал, в момент обретения. К чему бы я не стремился, это лишь продолжит мои жизненные страдания.

Сударыня, вы само очарование, словно мимолетное цветение лотоса. Не хотите совершить со мной самоубийство?

Тот, кто совершил зло, ожидает зла от других.

В обычном Мире смерть далека от повседневной жизни. Но в Мире мафии смерть с рутиной идут рука об руку. И мне кажется, что так правильнее.

Смерть — не противоположность жизни, а лишь один элемент из бесчисленного множества. Нельзя познать жизнь во всех красках, если смерть не будет маячить поблизости.

Люди и правда безобразно тупы. Но что в этом плохого?

Но в этом мире всё — убийство времени на пути к неминуемой смерти.

Реально лишь то, что можно увидеть глазами, и даже оно пролетает мимо нас, едва задевая. Людям остается только хранить молчание перед лицом бездны, которая отделяет нас друг от друга.

Чем яростнее схватка, тем больше в ней будет убитых, которые останутся лишь числами в списке погибших. Кто-то умер вчера, кто-то умрет сегодня. Они запомнятся только как потерянные деньги и ресурсы. Не останется личности, души, ничего, чтобы почтить память мертвых.

То, чем стоит дорожить, всегда исчезает раньше, чем успеваешь его заполучить.

Те, кто считает, что идеальный мир существует, начинают ненавидеть тот, что неидеален, и приносят боль окружающим.

Требовать от мира справедливости значит держать в руке нож. Им можно только ударить, но нельзя никого защитить и спасти.

Дадзай Осаму / литературная адаптация / ватакусисё:сэцу / метапроза / стилистика / образ творца / образ женщины / универсальный герой / Dazai Osamu / literary adaptation / watakushi-shōsetsu / metafiction / stylistics / artist’s image / woman’s image / universal hero

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Шорохова Эллина Сергеевна

Women’s Duel: Dazai Osamu’s Literary Experiments

Dazai Osamu , a watakushi-shōsetsu author, did not restrict himself to using only the “autobiographical” kind of literature materials. Seeking new plots for his writings, Dazai often referred to the stories of classical Japanese literature, and also tried to find an inspiration in Western literature, especially in works by European writers. His work “Women’s Duel” (1940), a literary adaptation of the eponymous story (1911) by a German author Herbert Eulenberg, became an attempt to create a novel literary phenomenon (which was somehow barely noticed by literary critics and scholars) of “adapted confessional metafiction ”. Although this work has a complicated genre structure, it still contains the majority of the typical themes of Dazai’s writing and also discusses some tendencies in Japanese literature the writer himself witnessed. Although Dazai did not make any major changes to the plot of the original story, he managed to challenge the indifference and objectivity of descriptions that are typical for the literary school of naturalism. While Eulenberg is describing his characters in a third-person narrative, Osamu gives the floor to every character, making them play a role of “conduits of subjectivity”. As it is known, Dazai read the Japanese translation of Eulenberg’s story made by Mori Ōgai. A comparative analysis of the original story and its Japanese translation made by the researcher Kuzumi Kazuo makes us assume that Ōgai’s original intention was not to make a translation as such but rather to make an adaptation in order to expand the original text. This fact makes the genre structure of Dazai’s work even more complicated. A structured analysis of “Women’s Duel” based on the explanation of the work’s genre, compositional, and thematic features will let us take a step away from Dazai’s image of a watakushi-shōsetsu ’s writer and focus on his features of a distinctive literary stylist.

Ежегодник Япония 2021. Т. 50. С. 297-319 Yearbook Japan 2021. Vol. 50, pp. 297-319 DOI: 10.24412/2687-1440-2021-50-297-319

Аннотация. Будучи творцом жанра эго-романа ватакуси-сё:сэцу, Дадзай Осаму не ограничивался повествовательным материалом лишь автобиографического характера — в поисках новых сюжетов писатель нередко обращался к произведениям классической японской литературы, а также искал вдохновения в сочинениях западных, преимущественно европейских авторов.

отдалиться от устоявшегося образа Дадзай Осаму как писателя эго-беллет-риста и, насколько возможно, исследовать характерную для него самобытность литературного стилиста.

Ключевые слова. Дадзай Осаму, литературная адаптация, ватакуси-сё:сэцу, метапроза, стилистика, образ творца, образ женщины, универсальный герой.

Автор: Шорохова Эллина Сергеевна, независимый исследователь.

Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Women's Duel: Dazai Osamu's Literary Experiments

Abstract. Dazai Osamu, a watakushi-shosetsu author, did not restrict himself to using only the "autobiographical" kind of literature materials. Seeking new plots for his writings, Dazai often referred to the stories of classical Japanese literature, and also tried to find an inspiration in Western literature, especially in works by European writers.

His work "Women's Duel" (1940), a literary adaptation of the eponymous story (1911) by a German author Herbert Eulenberg, became an attempt to create a novel literary phenomenon (which was somehow barely noticed by literary critics and scholars) of "adapted confessional metafiction". Although this work has a complicated genre structure, it still contains the majority of the typical themes of Dazai's writing and also discusses some tendencies in Japanese literature the writer himself witnessed. Although Dazai did not make any major changes to the plot of the original story, he managed to challenge the indifference and objectivity of descriptions that are typical for the literary school of naturalism. While Eulenberg is describing his characters in a third-person narrative, Osamu gives the floor to every character, making them play a role of "conduits of subjectivity".

As it is known, Dazai read the Japanese translation of Eulenberg's story made by Mori Ogai. A comparative analysis of the original story and its Japanese translation made by the researcher Kuzumi Kazuo makes us assume that Ogai's original intention was not to make a translation as such but rather to make an adaptation in order to expand the original text. This fact makes the genre structure of Dazai's work even more complicated.

A structured analysis of "Women's Duel" based on the explanation of the work's genre, compositional, and thematic features will let us take a step away from Dazai's image of a watakushi-shosetsu's writer and focus on his features of a distinctive literary stylist.

Keywords: Dazai Osamu, literary adaptation, watakushi-shosetsu, metafiction, stylistics, artist's image, woman's image, universal hero.

Author: Shorokhova Ellina S., independent researcher.

Conflict of interest. The author declares the absence of the conflict of interest.

Осаму публиковалась в журнале Гэккан бунсё: (.f'J^i) с января по июнь 1940 г.; в июне в издательстве Кавадэ Сёбо: также вышло её отдельное издание [Kuzumi 2004, p. 53]. Целевой аудиторией Гэккан бунсё: были юные литераторы, стремившиеся познать секреты литературного мастерства, поэтому в нём преимущественно публиковались произведения, в которых авторы рассуждают об акте литературного творчества [Ando 2019, p. 77].

1) Полное цитирование оригинала Ойленберга в переводе Мори Огай;

3) Пояснения Дадзай относительно особенностей и мотивов сделанных им дополнений в сочетании с критикой оригинала-перевода.

Как отмечает Андо Хироси, второй повествовательный слой позволил Дадзай вживить в фабулу новеллы образ автора (сё:сэцука, АШШ), а третий слой, обнаруживающий особенности акта самотворения или же процесса написания произведения, позволяет читателю принять непосредственное участие в затеянной писателем литературной игре [Ando 2019, p. 76].

Главной героиней рассказа Ойленберга, повествование в котором ведётся от третьего лица, является женщина по имени Констанция — жена некоего мужчины, которая, узнав о его измене с русской студенткой медицинского факультета, отправляет молодой девушке письмо с вызовом на дуэль. Накануне дуэли Констанция, впервые в жизни взяв в руку револьвер, практикует стрельбу под руководством хозяина оружейной лавки. В результате женщина убивает студентку, после чего убегает с места дуэли, бросив бездыханное тело девушки, и просит случайных прохожих заявить о совершённом ею преступлении в полицию. Попав в тюрьму, Констанция пишет несколько предсмертных писем, адресованных некогда посещавшему её пастору, — в них она раскрывает мотивы своего поступка и довольно откровенно описывает своё душевное состояние. Финал рассказа ознаменован смертью Констанции в тюремной камере, где она умерла, сознательно отказавшись от пищи.

Однако исследовательница Окуни Маки обращает внимание на следующий эпизод оригинальной истории, предшествующий заявлению Дадзай: «Согласно наставлениям хозяина лавки, женщина попыталась спустить курок, однако он не двинулся с места. Хотя хозяин и велел ей сделать это одним пальцем, она тайком положила на курок два пальца и изо всех сил попробовала нажать. В тот момент в её ушах раздался звук выстрела. Пуля отскочила от земли в трёх шагах от неё, угодив в одно из окон. Окно рассыпалось вдребезги, но этот

Сопоставление двух сюжетов позволяет выявить следующие дополнения, внесённые в оригинал кистью Осаму:

1) Если Ойленберг, как уже отмечалось ранее, ведёт повествование от третьего лица, причём обращается исключительно к видению Констанции, Дадзай предоставляет слово как её сопернице, русской студентке медицинского факультета, так и мужу Констанции. Сразу же после того, как девушка обнаруживает на своём столе письмо с вызовом на дуэль, к ней приходит потенциальный виновник происходящих событий — муж Констанции, который в интерпретации Дадзай является неким небезызвестным писателем.

восприятия (сироку сакура га миэру, — досл. «вид-

По словам Дан Кадзуо, после переезда в Митаку в сентябре 1939 г. Дадзай одолжил у родственников тот самый переводной том из полного собрания сочинений Мори Огай и не расставался с ним до конца жизни — его обнаружили на письменном столе Осаму после смерти писателя [Kuzumi 2004, р. 68]. Первая публикация сборника переводов Огай состоялась в 1924 г. — переводы составили содержание шестнадцатого тома полного собрания сочинений писателя [Kuzumi 2004, р. 53]. Можно предположить, что в руки Дадзай попало именно это издание.

Любопытно и то, что Дадзай не ограничился цитированием в прямом смысле этого слова — согласно наблюдениям Кудзуми, он добавлял или убирал знаки препинания, добавлял знаки окуригана

(^ЮШ—^ЮШ^ ); производил манипуляции с иероглифами, упрощая их знаками каны или наоборот, замещая знаки каны иероглифами; исправлял имеющиеся в печатном издании перевода опечатки (Ъ Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Okuni, M. (2006). Dazai Osamu "Onna-no ketto" ron [A Theory of Dazai Osamu's "Women's Duel"]. Kawaguchi tank kiyo, 20, 1-18. (In Japanese).

Shorokhova, E. S. (2017). Ispovedal'nye motivy v tvorchestve Dazai Osamu [Confession and Self-reflection in Dazai Osamu's Literature Art]. Yearbook Japan, 46. 395-415. (In Russian).

Villiers de l'Isle-Adam, Auguste (1975). Zhestokiye rasskazy [Cruel Tales]. Ed. By N. I. Balashov. Moscow: Nauka. (In Russian).

Bungou Stray Dogs 4th Season Великий из бродячих псов 4

Bungou Stray Dogs Великий из бродячих псов

Bungou Stray Dogs 2nd Season Великий из бродячих псов 2

Bungou Stray Dogs: Hitori Ayumu Великий из бродячих псов: Путешествие в одиночку

Bungou Stray Dogs: Dead Apple Великий из бродячих псов: Сгнившее яблоко

Bungou Stray Dogs 3rd Season Великий из бродячих псов 3

Bungou Stray Dogs Wan! Великий из бродячих псов: Шуточные истории

Bungou Stray Dogs Великий из бродячих псов

Bungou Stray Dogs Wan! Великий из бродячих псов: Шуточные истории

Bungou Stray Dogs Великий из бродячих псов